— Ведь это не справедливо!
— Не справедливо.
— Вообще как так можно?!
— Никак нельзя.
— Я не так уж и часто прогуливаю занятия!
— Почти не прогуливаешь.
— Да и вообще, мы были в разных местах.
— Гуляли не вместе.
— Я не гуляла! Разве я виновата в том, что показ перенесли? — спросила девушка в трубку, заворачивая в очередной уже опустевший коридор.
— Нет, не ты.
— А в то время, что я была на показе, эта макака с очередной шлюхой!
— С девушкой лёгкого поведения.
— А лабораторку делать нужно вместе!
— Раздельно.
— Что раздельно?
— Делать нужно. Пиши работу не с ним.
— Я тебе говорю, что делать её нас поставили вместе, а не что можно делать её раздельно!
— Нельзя.
— Так, Вивьен, ты вообще меня хоть одним ухом слушаешь?!
— Слушаю.
— Ну, и о чём я тебе рассказываю, — взгляд на часы. — Уже целых десять минут?
— О том, что вчера ты отправилась на показ новой коллекции и по этому не пошла в универ. Но при этом ты не учла, что вчера в этом же универе был последний день какого-то зачёта, который ты до сих пор не сдала. Такая же ситуация произошла и у другого человека, хотя ты его называешь обезьяной…
— И правильно делаю.
— …А этот слабоумно-престарелый препод, который всегда придумывает какие-нибудь “ненужные” зачёты, поставил вас двоих делать совместную работу, как говориться во внеурочное время. Да ещё к тому же, заявил, что иначе не допустит вас до экзамена. Правильно?
— Ну, да.
— Но, знаешь, Эвелин, из всего этого, я не поняла, только одного.
— Чего?
— Если ты не хочешь писать работу с Тра…
— Если не можешь или не хочешь называть его обезьяной, то на худой конец зови его по фамилии. Хотя бы при мне.
— Только ради тебя. О чём я? Ах, да. Так вот, если ты не хочешь писать работу с Блат, то предложи ему сделать всё отдельно. Ты часть, он часть, а сдадите вместе.
— Предлагала.
— Да? И что?
— Как что? Он отказался.
— Тогда, сделай всё сама.
— И об этом я ему говорила. Тоже нет.
— В таком случае пусть сам делает.
— А после такого бабуин сказал, что если я не буду делать работу с ним вместе, то он уж постарается, чтобы меня выперли из универа. А я не хочу потерять место полученное благодаря многосуточной зубрёжке. Да ещё на последнем году обучения, за два месяца до окончания.
— А разве не Франко тебе помог поступить?
— Нет. Папа помог орангутангу.
— Тогда Эвелин, я даже советом помочь тебе не могу, разве, что объяснить, зачем он это делает.
— Кто? Шимпанзе?
— Да.
— Зачем?
— Он просто хочет остаться с тобой наедине, — на другом конце послышалось хихиканье.
— Всё, Вивьен, ты меня достала! — Эвелин нажала на отбой и со злостью засунула мобильный в сумку.
Пройдя ещё шагов десять, девушка остановилась перед дверью с надписью «Лаборатория». Обречённо вздохнув, она осмотрела себя. Всё идеально. Впрочем, как всегда.
Постояв ещё минуты три и настраивая себя на два часа мучений, Эвелин, наконец, вошла в кабинет, не забыв закрыть дверь.
Комната была довольно небольшая. Здесь был стол, пару стульев, доска, какие-то приборы на тумбочке, шкаф с прозрачными дверцами, благодаря которым были видны склянки с отвратительными тельцами внутри, и куча растительности.
А на одном из стульев у стола сидела ненавистная Эвелин обезьяна из Мексики.
Траум небрежно повернул голову к вошедшей, оценивающе осмотрел её с ног до головы, на мгновенье задержавшись на некоторых местах, и на его лице появилась плутовская ухмылка.
— Дорогая, ты опоздала на двадцать минут.
— Блат, если у тебя склероз, то могу напомнить, что я тебе не дорогая уже пять лет.
Эвелин прошла, и сев на стул напротив Траума, принялась рыться на столе.
— Пять и три месяца, — поправил парень.
Девушка, оторвавшись от поиска нужной книги среди каких-то бумаг, подняла взгляд к Траума.
— Что, прости? — ей казалось, что то, что он произнёс обман слуха.
— Нет, ничего, — ухмылка сошла с лица, и Блат уставился в книгу с попыткой прочесть задание.
Эвелин лишь пожала плечами, и снова принялась искать учебник. И вот свершилось чудо. Девушка извлекла нужный экземпляр и, открыв его на нужной странице, углубилась в прочтение задания.
Настала гнетущая для Траума тишина. Мало того, что буквы отказывались складываться в слова, так ещё казалось, что воздух стал давить на виски. Не в силах себя сдерживать, Траум немного приподнял голову и стал смотреть на сидящую напротив девушку. Его взгляд прошёлся по её лицу, остановившись на губах, Блат облизнул свои моментально пересохшие губы, затем — ниже, задержавшись на груди. Парень сглотнул. Ему стало жарко.
Казалось, что девушка может услышать его участившееся дыхание и пульс, но Эвелин так и сидела, уткнувшись в книгу.
Парень опустил голову и прикрыл глаза руками. Желание, появившееся, когда Эвелин вошла, только увеличилось. И это было не просто желание, которое он испытывал при каком-нибудь кратковременном увлечении. Траумелю безумно хотелось прикоснуться к ней, стать самым нежным и ласковым парнем из всех кто у неё был. Он хотел подарить ей счастье, заботу и звёзды. И даже если между ними пропасть, Эвелин ведь рядом, с другой стороны стола. Хотя, что это даёт?
Этот вопрос совсем доконал парня, и он в сердцах стукнул кулаком по столу. Потом до него начало доходить, что он не один. Траум снова поднял голову и посмотрел на Эвелин. Совершенно никакой реакции. Он готов был расплакаться от беспомощности. Ну, почему она его не упрекнёт, или даже лучше не накричит. Они поругаются, и она в порыве чувств убежит. Это его единственное спасение.
Траум всегда пытался обидеть её, прогнать, если заходило слишком далеко, если он почти не мог совладать со своими желаниями, если она находилась близко слишком долго. Тогда остаться наедине со своими чувствами единственный выход. Ведь он спасал её. Спасал от глупости, которую сам мог совершить, не сдержавшись.
Вдруг Эвелин зашевелилась, и Траум опустил голову и уставился в книгу.
— Так, мне нужна линейка, — услышал парень.
Траум вновь поднял глаза и встретил ожидающий взгляд каре-зелёных глаз.
Линейка. Какая линейка? Кажется, он что-то пропустил…
Блат растерянно осмотрелся и нашёл нужный предмет возле своей книги.
На мгновенье плутовская ухмылка вновь появилась на его лице. Поиграем? Парень взял линейку и стал деловито осматривать её на наличие царапин.
— Хм.
— Блат.
Он перевёл взгляд на Эвелин.
— Что?
— Я не собираюсь сидеть здесь до ночи.
— Это не мои проблемы. Надо было брать свои вещи, — и опять эта ухмылка, которая стала доводить Эвелин до белого коленья.
— Дай мне линейку!
— А если нет?
— Твою мать! — выругалась девушка, встала, и, перегнувшись через стол, попыталась забрать нужный для работы предмет.
Напрасно.
Мгновение. Она даже не поняла, что произошло. Единственное, что она чувствует, это что он прижимается щекой к её щеке, а его руки, лежавшие на её плечах, медленно спускаются к локтям. Даже мурашки пробежали по спине. Он немного отстранился, и она почувствовала его губы у себя на шее. Приятное тепло разлилось по телу. Эвелин прикрыла глаза, стараясь полностью отдаться чувствам. Его губы медленно поднимались выше, заставляя кожу гореть, а тело трепетать. Она и сама удивилась тому, насколько сильно соскучилась по нему, что стоило почувствовать его прикосновение, тут же потеряла самоконтроль. Да и зачем вообще контролировать свои чувства?
Вдруг Эвелин услышала шёпот Траума возле своего уха:
— Я хочу тебя.
Нет, нет, нет, нет, нет…
Девушка вздрогнула, приходя в себя и пытаясь стряхнуть остатки наваждения.
Неужели это всё чего он от неё хочет?
А она то думала, что он хоть немного изменился.
Нет.
Эвелин резко высвободилась от его рук и, сев на своё место, пристально посмотрела на Траума:
— Ты что, Блат, совсем из ума выжил? — она старалась не кричать, но видно это у неё плохо получалось. Эвелин чувствовала себя отвратительно настолько, что хотелось плакать. Но она не может показывать ему своих слёз. Просто не может.
— Я выжил из ума, как только ты ворвалась в мою жизнь.
Собрав всю свою сдержанность в кулак, она надменно произнесла:
— Наша песня хороша, начинай сначала. Блат, сколько можно? Ты меня достал. Вот сейчас ты опять пытаешься поднять эту тему. Ну, когда ты поймёшь, что поднимать, пять лет и три месяца, уже нечего. НЕЧЕГО. И оставь ты всё как есть!
Ей всегда казалось, что он всё видит. Видит её чувства. И каждый раз, поднимая тему их общего прошлого, он пытается её добить, растоптать и уничтожить. Навсегда.
А Траум сидел и просто смотрел на Эвелин. Сначала он видел её растерянность, потом она, овладев собой, стала что-то говорить. Он не слушал. Он и так знал, какая там суть. Он просто ждал. Ждал, что она сорвётся, накричит на него, он подольёт масла в огонь, и Эвелин уйдёт. Или убежит. Ведь это было единственное спасение. Спасение от глупости. Она не хочет, чтобы между ними что-либо было. Она не хочет быть с ним. А если она не хочет, то ничего не будет. Но ведь чувствам не прикажешь!
Она перестала говорить, но не ушла. Всего лишь опустила голову в учебник, пытаясь сосредоточиться на задании. Ну, вот. Опять придётся говорить ей гадости. А он этого не хочет. Он не хочет её огорчать. Не хочет, чтобы она плакала. Ведь она до сих пор любит его. Он это видит и ничего не может сделать. Она не пускает.
Нужно попросить её уйти.
— Может, ты уйдёшь?
Она подняла взгляд. Взгляд, ради которого он продолжал жить.
— Ты меня прогоняешь? — теперь в её глазах была неуверенность.
— Да.
— А как же работа?
— Я сам всё сделаю.
Эвелин недоверчиво покачала головой.
— Ну, уж нет. Я не хочу, чтобы меня выперли.
— Я никому, ничего не скажу. — “Ну же, соглашайся.”
— Слушай, Блат, не строй из себя героя. Хорошо? Я останусь, и мы сделаем всё вместе. Ясно?
Траум закрыл глаза и опустил голову.
“Прости меня, Эвелин. Прости, если пропасть между нами станет бескрайней”.
Эвелин снова и снова пыталась прочитать задание. Но ничего не получалось. Вдруг она услышала, как отодвигается стул. Девушка подняла взгляд и, проследила за тем, как Траум встал, обошёл стол и подошёл к ней. Только она хотела сказать ему, чтобы он не выкабеливался, а начал работу, Траум произнёс:
— Разве что-нибудь в наших отношениях не запечатлелось у тебя в сердце?
Эвелин встала. Глаза в глаза. Она бы отдала многое, чтобы его нежный и любящий взгляд вновь принадлежал ей. Только ей одной. Как раньше.
— Твоя измена.
Зачем она ответила? Она ведь больше не хотела поднимать эту тему! А Траум стал медленно наступать, так что Эвелин пришлось сделать шаг назад. Не больше. Дальше некуда. Сзади стол.
— Нет, Эвелин. Я про то, что было после. Только про нас двоих и никого больше.
Господи. Его глаза. Он так смотрит, что замирает сердце. Она даже ничего не может возразить.
— Помнишь, как мы любили друг друга?
Она не забыла. Разве она могла забыть эти порой безумно страстные, а порой невыносимо нежные ночи? Сюрпризы, прогулки по парку, кино, цветы. Разве она могла забыть эту бешеную любовь? Нет.
— Помнишь, как хорошо нам было вместе?
“Даже слишком хорошо. Боже, как он смотрит. Так и хочется утонуть в его взгляде и в его объятьях. Неужели он чувствует то, что говорят его глаза? Нет. Эвелин, он всего лишь играет. Он всего лишь издевается. Нет. Так всё, Эвелин, ты сходишь с ума. Хотя ты уже давно сходишь с ума по этому красавчику”.
Между ними уже нет почти никакого расстояния. А разве оно нужно?
Вдруг Эвелин почувствовала, как его руки легли ей на бёдра.
Нет. Это уже слишком.
Правда возразить она не успела, т.к. почувствовала его поцелуй у себя на губах, и говорить что-либо моментально перехотелось. В голове испарились все мысли, и осталось чувство лёгкости. Она готова была забыть про все обиды, недомолвки, проблемы. Захотелось, чтобы всё исчезло, и остались только он и она. Одни во всём мире.
Как же Эвелин давно всего этого не чувствовала! И по-этому казалось, что огромная волна накрыла их с головой, а потом резко отступила и вокруг заплясали оранжевые мошки. И в завершении всё охватило пламенем, в котором ни Эвелин, ни Траум не боялись сгореть.
Девушка почувствовала, как руки парня начали стягивать с неё маячку ? В голову закрался неновящевый вопрос. А не слишком ли быстро? Но надолго он не задержался, потому что ответ пришёл ещё быстрее. Нет. Хотелось вновь почувствовать его настолько близко, насколько это возможно. Его руки, обжигающие своими прикосновениями, его губы, в поцелуе которых хочется забыть об окружающих. Только мысли об этом сводили Эвелин с ума.
Но было одно но, которое она не могла отогнать в тёмный угол на время.
Неужели Траум всё ещё готов на всё ради неё?
Она задыхалась от переполнявших её чувств и не только. Но, всё же осилив себя, Эвелин положила руки ему на грудь и слегка отстранилась.
— Траум…
А ведь она уже более пяти лет его не завёт по имени. Только по фамилии, а в его отсутствие ещё и всяких обезьян приплетает, чтобы ему не так обидно было.
Траум тяжело дышал, а его взгляд был затуманен. Слегка восстановив дыхание, он чмокнул Эвелин в кончик носа и прошептал:
— Если не хочешь, ничего не будет. Я… — Эвелин не дала ему договорить, приложив к его губам палец.
Это то, что она хотела услышать.
— Больше не нужно слов, — прошептала в ответ она и притянула его к себе для продолжения столь увлекательного занятия.
Когда Траум почувствовал её губы на своих губах, и то, как её руки обняли его за шею, он понял, что, наконец, сбудутся его мечты и желания.

Эвелин сидела на полу, опёршись спиной о стену, обнимая колени руками и уткнувшись в них лбом. Нет, она не плакала. Она приняла всё как есть и не считала это наказанием. Может даже в некотором роде чудом. Теперь её жизнь изменилась. Изменилась бесповоротно. Она может ещё всё исправить, но не хочет. Одни только такие мысли приводят её в ужас. Зато теперь есть новые цели и новые желания. Желания делать всё не только для себя. Но как всегда есть это противное НО. Оно всегда мешает нормально жить и делать, так как хочешь. Кто его вообще выдумал?
Эвелин глубоко вздохнула. Она очень хорошо помнила весь разговор. Каждое слово. Будто это было только вчера. Или даже сегодня. Тогда решилась её судьба…

Девушка лежала на диване в прихожей дома родителей и с трудом пыталась переварить все, что прошло за последний час. Хотя произошло совсем мало, но это никак не укладывалось у неё в голове. А может, просто она не могла в это поверить? Или не хотела.
Эвелин протянула руку к карТраум джинс, вытащила мобильный и как в тумане набрала уже заученный номер. Только этот человек мог ей сейчас помочь.
— Да, Эвелин, я слушаю, — послышалось в трубке после нескольких длинных гудков.
— Вивьен, мне нужно с тобой поговорить. Сейчас, — безразличие, которое слышалось в голосе сестры, встревожило Леоне.
— Ты где?
— Дома.
— Дома у себя на квартире или у нас?
— У нас.
— Я минут через двадцать подъеду.
— Хорошо, — и Эвелин отключилась.
Она спустила руку с дивана и положила телефон на пол, всё также продолжая смотреть в потолок, и снова пытаясь разложить всё по полочкам. Опять ничего не выходило.
До девушки дошёл звук закрывающейся входной двери. Вот и Вивьен пришла. А что уже двадцать минут прошло? Наверное. Стало как-то всё равно. Время потеряло смысл. Вот слышны шаги. Совсем близко. И вдруг они прекратились. Опять она осталась одна.
— Эвелин, — нет. В этот раз она ошиблась. Голос сестры пытался вернуть её к реальности.
Эвелин повернула голову. Вивьен сидела около дивана, на полу.
— Что случилось? — тихо спросила она. Эвелин заметила, как в её глазах плескался страх и лёгкое непонимание. Неужели её поведение заставило Вивссу бояться? Эвелин вновь перевела взгляд на потолок. Сейчас об этом думать не хотелось. Надо всё рассказать. А как? Ведь у самой каша в голове. Может Вивьен поможет? Может если начать с самого начала всё, наконец, встанет на свои места?
— Полтора часа назад я ходила к врачу, — Эвелин говорила тихо и спокойно, что навевало на Вив ужас. К врачу? Она что больна? А вдруг это серьёзно? Смертельно? Самые гадкие и страшные мысли лезли в голову девушки без всякой причины. Хотелось помотать головой и вытряхнуть всю эту грязь. А Эвелин между тем продолжала. — Он сделал мне анализы, УЗИ и сказал…
Вдруг глаза О`Хара округлились. Неужели до неё дошёл весь смысл происходящего?
— Вот чёрт!! — блондинка резко села. Вивссе от всего стало ещё хуже, но теперь хоть немного успокаивал живой блеск в глазах сестры. Она осторожно спросила:
— Эвелин, так что случилось?
Та перевела взгляд на Вив и как-то обречённо произнесла:
— Я залетела.
У Вивссы сразу же отлегло от сердца, а страх будто растаял. Но тут она взбесилась.
— И это всё?! — кивок со стороны Мииты. — Да ты меня чуть в гроб не завела! — Вив подскочила на ноги и чтобы не дать О`Хара по башке стала расхаживать около дивана, продолжая причитать на повышенном тоне. — Я чуть не скончалась от страха! Нет, я ещё так никогда не волновалась! Хотя нет, было один раз. Это когда Том мне трагически заявил, что мама с Франко разбились в автокатастрофе. А через пять минут мне Соня позвонила! Оказывается, он перепутал! У него, как и у тебя, половина извилины в голове! Это надо же! Ты вела себя как человек готовый уже коньки отбросить! Я думала, что что-то серьёзное произошло! Болезнь какая! А оказывается это всего лишь глупость!
— Глупость?! — теперь настала очередь Мии психовать. — Да как ты можешь это глупостью называть?! Это ведь конец света! Конец моим целям и мечтам! Ты это понимаешь?! Как я буду добиваться своего с ребёнком в обозе?!
— Какая обоза?! Ребёнок — это ведь чудо! Радость всей жизни!
— Да, но не в моём возрасте!
— Ты говоришь так, будто тебе 17.
— Какая разница?! 17 или 22. Я только перестаю учиться и начинаю жить! Мне не нужен ребёнок! — вдруг Вивьен остановилась и посмотрела на сестру. Она знала, что та сейчас скажет и от этого мурашки побежали по спине. — Я сделаю аборт.
— Что? Ты совсем спятила? Ты сама поняла, что только что сказала?
Эвелин смотрела на Вивссу, и в её глазах не было и капли сомнения.
— Я всё прекрасно понимаю.
Вив подошла к сестре и присев на корочки возле дивана стала всё объяснять.
— Эвелин, ты ведь не такая. Ты не сможешь убить невинное существо. А даже если это произойдёт, представляешь, каково тебе будет? Ты никогда не сможешь забыть, того, что сделала. Будешь считать года, месяцы, и представлять, сколько бы было твоему дитя. Вот он сказал первое слово, вот ты научила его ходить. Вот сейчас ему пять. Он бегает по квартире и пытается всунуть свои маленькие ручки куда только можно. Вот ему десять. Он приходит домой весь чумазый после игры с друзьями и выглядит до безуЭвелин смешным. Я бы могла продолжать очень долго, но думаю, ты итак поняла, что я хочу сказать. Я не пытаюсь отговорить тебя. Я просто показываю, что будет если ты всё же решишься на это убийство. А именно так и будет, ведь я тебя слишком хорошо знаю.
Вивьен видела, как по щекам Мии текут теплые солёные капельки. Ей самой вдруг стало плохо без этого ещё не родившегося ребёнка. Без племянника. Именно в этот момент их жизнь изменилась. Изменилась, не смотря даже на то, какое решение приняла Эвелин.
— Ты ведь права. Ты всегда права. Если бы я пошла на аборт, то сбежала бы сразу из больницы, стоило только медсестре выйти из кабинета и сказать, что я следующая, — Эвелин слабо улыбнулась и вытерла слёзы.
А Вивьен молча подсела к ней на диван и просто обняла. Она была рада, что сестра сделала правильный выбор.

Эвелин так задумалась, что даже не заметила, что кто-то стоит рядом. Она подняла голову, чтобы увидеть, кто это, но из-за темноты в коридоре почти ничего не было видно. А зачем видеть, если она и так знает кто это?
Глаза медленно привыкали к темноте, и теперь можно было различить очертания человека, садящегося на пол радом.
— Что-то произошло? — спросила Эвелин.
— Нет, ничего. Просто ты так внезапно исчезла, что я решила найти тебя и узнать, почему ты ушла. Что-то случилось? Ты себя плохо чувствуешь?
— Нет, Вивьен, всё хорошо. Просто музыка мешает мне сосредоточиться. Как гости?
— А как могут быть гости? Нормально. Они пока ещё мало выпили, чтобы начать крушить всё подряд.
— Ну, это можно позволить. Всё-таки университет многие заканчивают только один раз. Да и не думаю, что папа будет сильно ругаться, когда, послезавтра вернувшись, найдёт лишь руины.
Эвелин чувствовала, как Вивьен улыбнулась.
— Да, Франко может, и не будет ругаться, ведь ты его предупредила, а вот Соня начнет, как всегда причитать и без умолку трындеть. Хоть уши затыкай.
Наступило молчание. Только звуки музыки пробивались с первого этажа.
— Как ты назовёшь мою племянницу? — вдруг нарушила молчание Вивьен.
— А почему ты думаешь, что это будет девочка?
— Не знаю. Просто чувствую, что это будет девочка.
— Знаешь, я тоже. Мне тоже кажется, что это она, — Эвелин легонько дотронулась до живота и провела по нему пальцами.
— Или ты хочешь с её отцом посоветоваться на счёт имени?
— Вивьен, ну, сколько можно? Зачем ты портишь мне настроение? Как подумаю, что придётся ему всё сказать так, жить не хочется. Вот я и пришла сюда, чтобы придумать, как помягче всё сообщить. Да и не понимаю я, почему ему обязательно надо знать?
— Ну, во-первых, ты мне обещала. А во-вторых, вдруг через двадцать лет твоя дочь захочет убить своего отца, за то, что он, допустим, тебя бросил. Ему же надо знать, за что его убивают.
— Вивьен, мне не до шуток.
Тут послышались шаги на лестнице, и из-за поворота девушкам предстала чья-то мужская фигура. Вивьен её сразу узнала.
— Что, Паблитто, соскучился без меня?
— Вот вы где! Я уже весь дом облазил.
— Что-то случилось? — спросила Эвелин.
— Ну, если не считать пару разбитых ваз и один телевизор, то ничего. А чего вы тут сидите?
— Да вот, Эвелин никак не может понять одну вещь. Может, поможешь?
— Ну, если это не сложно.
Том сел на пол напротив девушек.
— Вот ты парень, — начала Вивьен. — Объясни, зачем парню знать, что у него будет ребёнок.
— Как зачем? Своего ребёнка будешь любить, не смотря ни на что. Даже если вы не вместе, то отец будет помогать. Ребёнку нужен папа. Что ещё? Знаешь, я не смогу объяснить, я просто знаю, что только самый бесчувственный парень сможет отказаться от малыша. И то я не представляю как так можно, ведь это часть тебя самого.
— Ладно, милый, хватит,— Вивьен перебила парня. — Не очень внятно, но пойдёт. Короче ты со мной согласен, да?
— Само собой! Эвелин, если ты будешь молчать, то… в общем это очень жестоко. Даже самый отъявленный негодяй и придурок должен знать о том, что у него будет ребёнок. А заметь, что Траум не придурок и негодяй.
Эвелин обречённо вздохнула. Она и сама считала, что надо ему всё рассказать.
— Кстати, он у меня только что спрашивал про тебя, — продолжил Том. — Только, сама понимаешь, спрашивал так, чтобы ты не узнала.
— Напился, наверное, — предположила Эвелин. — С чего бы это ему обо мне волноваться?
— И это уже не первый раз за последние полтора месяца. Он видит, что с тобой что-то не так. Раньше мы о тебе практически не говорили, а сейчас, он подлавливает меня при любом удачном случае. Я ему ничего не сказал про твоё положение, но и он просил, чтобы я тебе тоже ничего не говорил.
— Чего не говорил? — не поняла Эвелин.
— Ну, что он тобой интересуется.
Эвелин поднялась.
— Пойду. Надо сделать это сейчас. Ведь никто не знает, в каком состоянии мы будем завтра, и что с нами будет послезавтра.
Вивьен тоже поднялась.
— Хочешь, я его позову?
— Нет. Я сама.
И оставив друзей, Эвелин спустилась на первый этаж.
Его она нашла сразу же. Он был в компании друзей, и всё время кого-то искал в толпе.
Глубоко вздохнув, девушка направилась к Траумелю через толпу. Она помнила, как стала избегать встреч с ним, после того, что лучилось в «Лаборатории», когда она просто молча оделась и, произнеся “сволочь” ушла, хлопнув дверью. Что на неё тогда нашло? Она и сейчас не могла ответить на этот вопрос.
А Траум и по сей день чувствовал себя последней сволочью, как сказала Эвелин. Зачем он опять напомнил ей о прошлом, если она давно пыталась стереть его из воспоминаний? С того дня она старалась меньше пересекаться с ним. И он считал это правильным. А полтора месяца назад он заметил, что с ней что-то твориться. Что-то её тревожит. Тогда Траум стал подкатывать к Том, но тот ничего не знал. Или делал вид, что ничего не знает.
Сейчас он искал её взглядом в толпе однокурсников, чтобы убедиться, что с ней всё в порядке. Но всё было безрезультатно. Поэтому когда он заметил, как она идёт в его сторону, он немного удивился и одновременно успокоился. Правда она выглядела немного взволнованной. С чего бы это?
Эвелин подошла к Траумелю, который как только её заметил, не спускал с неё глаз. Набрав воздуха в лёгкие, девушка подняла голову и столкнулась с карими глазами. Вдруг страх одной из своих рук схватил её за горло и слова “нам нужно поговорить” застряли на полпути. Она ничего не могла произнести. Захотелось развернуться и уйти. И она бы так и сделала, если бы сам Траум не сказал:
— Пошли.
Он легонько обнял Эвелин за талию и повёл через толпу туда, где бы музыка им не мешала.

Блат пропустил О`Хара в комнату, вошёл сам и закрыл дверь. Потом стал напротив девушки и сказал:
— Здесь нам не помешает ни музыка, ни кто-нибудь ещё.
Он видел сомнение в любимых глазах.
— Как ты узнал, что я хочу с тобой поговорить?
Траум пожал плечами.
— Я просто прочёл по твоим глазам.
Наступила неловкая тишина, которая давила на Траум с огромной силой.
— Ты что-то хотела мне сказать?
Эвелин слегка кивнула и опустила голову.
— Помнишь, что произошло два месяца назад?
У Траумеля засосало под ложечкой. Откуда ни возьмись, появилось волнение. В горле пересохло. Сглотнув, он всё же смог произнести:
— Я не мог этого забыть.
— Так, вот, — Эвелин вновь подняла голову и посмотрела в его взволнованные глаза. — Это будет иметь свои последствия.
Он ослышался? Или он понял не то, что она имела в виду?
— Ты беременна?
Мии показалось, что ему не понравилась эта новость. Она боялась продолжать смотреть в его глаза, но он должен понять, что она не шутит.
— Ты пойми, я тебя ни к чему не обязываю. Я бы вооб…
Но Траум её перебил.
— Подожди, Эвелин. Ты хочешь сказать, что у нас будет ребёнок?
— Я бы вообще тебе не сказала, если бы не Вивьен.
Траум прикрыл глаза одной рукой, пытаясь взять себя в руки и не расцеловать её [Эвелин]. Ведь она подарила ему ещё один шанс.
Потом он осторожно взял её за плечи.
— Эвелин, ты можешь просто ответить да или нет?
Девушка кивнула.
— У нас будет малыш?
— У меня, отцом, которого, являешься ты.
— Нет, Эвелин, так не пойдёт. Зачем лишать ребёнка отца?
— Траум, я буду растить его сама. Без тебя.
Эвелин боялась его, она боялась своих чувств. Она отошла на несколько шагов, тем самым, прервав контакт его рук со своими плечами. Она боялась сдаться. Боялась стать слабой.
Траума будто резануло ножом по сердцу. Опять он останется без неё. Да к тому же без своего ребёнка. Стало тяжело дышать, от боли даже слёза на глаза навернулись.
— Эвелин, а тебе не кажется это слишком жестоким? Зачем ты так со мной поступаешь? Ты ведь не хочешь этого. Я ведь всё вижу. Я вижу все твои чувства, — он видел, как в её глазах появился страх, страх оттого, что он всё знает. Знает, что она к нему чувствует. — А разве ты не видишь, что я до сих пор тебя люблю? — отчаяние в его голосе плескалось с такой неимоверной силой, что он готов был расплакаться. — Не видишь, как я тоскую, как медленно умираю. Или ты просто не хочешь этого видеть? Сейчас ты делаешь хуже не только себе и мне, но и малышу, — он вытер рукавом слёзы и более спокойно, будто смирившись, продолжил. — Хотя знаешь, если ты хочешь, чтобы я больше не лез в твою жизнь, я не буду. Я оставлю тебя в покое. А ведь мы могли пожениться и стать счастливой семьёй. Я бы даже сейчас сделал тебе предложение, если бы ты согласилась быть со мной. Но ты не хочешь, а я не могу идти против твоих желаний. Ведь я живу только ради тебя, а теперь и ради ребёнка. Только знай, что если что-нибудь будет нужно, я всегда буду рядом. В этом городе, может даже на твоей улице или в соседней квартире. Если захочешь меня найти, то сможешь. Просто следуй за своим сердцем. И помни, я всегда буду тебя любить.
Траум подошёл к девушке и совсем легонько коснулся её губ своими. Мгновенье. И он уже идёт к двери. Вот его рука ложиться на ручку, как он слышит:
— Траум.
Парень поворачивается. Он видит, как Эвелин слегка улыбается. А она решила для себя, что если быть слабой, то лучше в его руках.
— Я согласна.
— На что? — Траум не может понять её улыбки и слов.
Эвелин просто подошла к Трауму и обняла его за шею. А его руки сами собой опустились ей на талию.
— Кажется, кто-то хотел сделать мне предложение, если я не ослышалась?
На душе у парня начало теплеть, и счастье стало заполнять всё его нутро.
— Ты сводишь меня с ума, но мне нравится это чувство, потому что я люблю тебя, — произнёс Блат.
— Я знаю, я тебя тоже люблю, — сказала Эвелин и притянула к себе Траума, чтобы вновь почувствовать столь любимый вкус его губ.

А за дверью в эту комнату во время всего разговора сидело два человека. Парень и девушка. Они всё внимательно слушали, прильнув к двери. И когда Эвелин произнесла “Я тебя тоже люблю”, рыжая радостно взвизгнула и кинулась парню в объятия, который против ничего не имел.

Ведь теперь не только их жизнь изменилась в лучшую сторону…

Исправила некоторые слова. Если найду, то вылажу про трёх админочек. Но там уже не роман, а ржач.